Соседи сверху завели коня. Ну, или бегемота. Бегеконь (или конемот) ходит на двух лапах, носит на них же цельнометаллические ботики и играет шариками. Шарики, надо сказать, тоже цельнометаллические и отскакивают от пола плохо. Когда конемоту становится скучно, он забирается (предположительно) на предметы мебели и падает с них, а иногда вместе с ними. Впрочем, это могут быть специальные спортивные бегеконьские снаряды для тренировки шумного падения — я не проверяла пока. Пик конемотской активности приходится на время, когда я безуспешно пытаюсь уснуть. Около половины одиннадцатого начинаются подпрыги. Я раскладываю диван (шварк-плюх, шварк-шварк-скыдыщ). Включаю аудиокнигу (тыгыдым-тыгыдым-шварк-плюх). Ложусь (тыгыдым-шварк-плюх). В половине двенадцатого бегеконьская активность сосредотачивается исключительно над моей головой, а, стало быть, в одной комнате. От такого ограничения происходит полное оконение бегемота и он начинает бегать по комнате и ронять что-то большое, возможно, себя. В первом часу ночи исчерпываются способы самовыражения путём роняния и конемот, от общей безысходности организма, постепенно успокаивается. Только иногда происходит скыдыщ, а тыгыдым уже не такой бодрый.
Я всё думаю подняться и познакомиться. Но когда это всё происходит, у меня уже настолько нет сил, что вставать, надевать штаны, ходить по лестнице и говорить связно, представляется четырьмя слишком сложными задачами. Я и с одной не того. Опять же, прихожу я, допустим, всё-таки в штанах. А там бегеконь (или конемот — я ещё не решила). Открывает мне дверь и смотрит требовательно. Ботиком ещё так постукивает — мол, а угощение где?
Что едят конемоты? Яблоки? Морковку? Но у меня только тёртая.
Тогда так:
Прихожу я, всё ещё, допустим, в штанах, а в кулаке зажата морковка. Тёртая. Сколько влезло. Открывает мне дверь конемот и говорит человеческим голосом: "Вам кого?". Морковка плавно покидает мой сжатый кулак, я могу только кря, штаны красивые.
Как не посмотри на эту ситуацию, а всё о том, что можно, пожалуйста, просто не падать мне на голову. А то я приделаю колонку к потолку и начну вспоминать фуги Бартока. На фортепиано я играю плохо, так что это будет не просто атонально, но ещё и аритмично и вообще амузыкально.